Среди моих подшефных особо выделяется Клариса Исаковна. Она из Москвы, работала там много лет в библиотеке при Автозаводе, начитанная, интеллигентная, иногда даже жеманная. Все знает про этикет. Любит решать кроссворды. Ходит в театры в свои 88 лет. Не часто встретишь женщину, сохранившую ясный ум и хорошие манеры в таком возрасте. Люблю с нею общаться.
В Израиль приехала, когда ей было уже сильно за 60, работу не нашла, жила скромно – сначала снимала комнату, потом выделили ей квартирку-комнатку в этом хостеле.
При каждом посещении мы всегда беседуем на разные интересные темы – кино, книги, спектакли. Клариса Исаковна к месту вспоминает о знаменитостях, которые приезжали выступать у них в клубе при заводе — Евтушенко, Вознесенский, Высоцкий.
Сегодня я ненадолго, навестила ее с букетом, поздравить с Международным женским. На стук услышала: «Ольга, вы? Открыто!», вошла — сидит, смотрит передачу по телевизору про Андрея Миронова. Как всегда – ухоженная, причесанная, с косметикой. Выключила телевизор.
Я знаю, что она не завела себе друзей – контингент в этом 12-этажном хостеле в периферийном городке не ее уровня, не с кем пообщаться. Всё больше говорят о ценах, жалуются на болячки, на детей, которые редко навещают, забывают поздравить.
Они меня в тоску вгоняют, — объясняет Клариса Исаковна.
Она лучше передачу интересную посмотрит или книжку почитает. Благо в библиотеке при хостеле тысячи книг – их сюда передают дети скончавшихся стариков.
Вы почему в такую прекрасную погоду сидите дома? – набросилась я на Кларису Исаковну.
Она с заметным трудом встала с диванчика, который по ночам разворачивается в кровать, поблагодарила за букет, поставила в вазу, наполнив ее водой.
Посмотрите – в сквере внизу миндальное дерево расцвело, можно часами любоваться.
Не пойду я в сквер, — проворчала хозяйка. – Будете чай?
Нет, я ненадолго. Почему не хотите спуститься в сквер?
Он там ходит. Я отсюда вижу.
Кто?
Давид-похабник.
А вам что? Не обращайте на него внимания!
А он как нарочно подсаживается поближе и поет свои мерзкие песни. И в клубе на первом этаже. Я и туда не захожу, если он там.
Он что – матерщинные частушки поет?
Частушки я уж стерпела бы. Это же фольклор. Но то, что он поет… — Клариса Исаковна обиженно поджала губы.
Нужно пожаловаться заведующей хостелем.
Да толку от заведующей… Еще нагрубит.
Я сама с ней поговорю. Что он поет?
Много чего. И каждую песню испохабит, извратит.
Приведите пример.
«Эту песню можно было петь с конца и петь с начала»…
О, я знаю эту песню. Моя мама ее любит. Что в ней плохого?
Так дальше он поет: «Потому что смысла в песне не бывало изначально…».
Я с трудом удержала смех.
А потом он продолжает: «Адресованная другу, ходит песенка по кругу, потому что нет нигде друзей!»
Да можно бы и стерпеть. Человек с юмором.
Какой-то юмор у него черный. И еще поет: «Мишка, Мишка, где твоя сберкнижка…»
Вас это раздражает?
Обижает. В прошлое 8 марта он пел тут под дверью: «8 марта близко-близко, не подведи меня сберкнижка!»
Ну, это не так страшно. А то я слышала версию: «Не подведи меня, пиписка».
И вы туда же, Ольга. Нельзя так цинично. Мы выросли на этих песнях. Он еще поет: «И любит кашу директор столовой, и любят кашу обжоры повара!»
Ну, это в нем осталось детское. Не обращайте внимания.
Не обращать? А вот он спел недавно: «Ты меня ждешь, а сама с лейтенантом живешь». Голос у него громкий, поет как будто от души, только душа у него нехорошая. Разве можно так похабно про святое?
Прощаясь, я пообещала поговорить с этим Давидом.
Спустилась в сквер. Похабника, так перелицовывающего песни, я нашла сразу: крупный мужчина лет за 80, гладко выбритое круглое красное лицо, опирается на палку. Он как раз выводил своим баритоном: «Три танкиста выпили по триста, а четвертый выпил девятьсот». Голос, нужно отдать должное, у него был, да и слухом Бог не обидел. Он заметил, что я смотрю на него, запел еще бодрее: «Из полей доносится «Налей!»
Вы Давид?
Да, красавица. Чем могу вам служить?
Действительно, можете услужить. У вас приятный голос, вы красиво поете. Но некоторым людям не нравится, как вы коверкаете эти хорошие песни.
Вы же к Кларе приходите из 1010 комнаты? Ей цветы принесли?
Да. Ее зовут Клариса, она не любит, когда называют Клара. И Лариса не любит. И песни ваши ее обижают.
Она вам сказала? Ой, а я и не знал. Она собирается спуститься? Я хотел ей сегодня букет подарить по случаю 8 марта. За углом есть цветочный магазин.
Не стоит. Она на вас очень зла.
Давид посмотрел на меня обескураженно. Почесал затылок.
Как вас зовут?
Ольга.
Давид перешел на шепот.
Ольга, думаете, у меня есть шанс?
На что? – не поняла я.
Клара… Клариса мне очень нравится. Я давно хотел предложить ей… Не знаю, про брак говорить, наверное, уже поздно… Но я умею ухаживать. Мы могли бы в театр ходит, гулять. Ну, иногда и что-то еще… У нас с ней комнаты рядом, я в 1011-й…
Я, наверное, долго молчала, ошеломленная в свою очередь, пытаясь сообразить, что ответить. Давид просительным тоном произнес:
Ольга?
Ну, не знаю. Предложить всегда можно. А есть ли шанс… Мое ощущение – сейчас она вас ненавидит. Вы попробуйте для начала не петь больше этих песен.
Если бы я знал!
Мне было жалко на него глядеть. Наверное, в школе он дергал за косичку девочку, которая ему нравилась.
Я вздохнула и пошла.
Юрий Моор-Мурадов